Забытые имена
Публикуемый ниже некролог из «Воронежских епархиальных ведомостей» за 1899 год посвящен священнику Покровской церкви села Новая Чигла Павлу Васильевичу Иларионову (06. 01. 1829-13.06. 1899), прослужившему в нашем селе более 30 лет: с 23 сентября 1861 года по май 1895 год. Некролог написан священником той же церкви о. Владимиром Левашовым, который являлся зятем о. Павлу.
В. Левашов нашел добрые слова о своем тесте, видя в нем образец истинного пастыря. Современному читателю будет небезынтересно узнать, как в прошлом священники силой своего слова вели людей к вере и укрепляли их дух в ней.
О. Павел родился в 1829 году января 6 дня; окончил курс в Воронежской духовной семинарии в 1851 году со званием студента; 1855 года марта 24 дня Преосвященным Иосифом рукоположен во священника к Богословской церкви села Солонецкого Коротоякского уезда; 1856 года января 18 дня перемещен к Троицкой церкви сл. Александровки Острогожского уезда; 1861 года сентября 23 дня перемещен к Покровской церкви села Новой Чиглы Бобровского уезда, где прослужил до мая 1895 года, а в этом 1895 году в мае он по прошению за слабостью здоровья был перемещен в небольшой приход – хутор Патокин Бобровского уезда к Симеоновской церкви, на его же место перемещен священник Симеоновской церкви х. Патокина зять о. Павла. Почивший имел все награды до наперсного от Св. Синода выдаваемого креста включительно. По выходе за штат в 1898 году октября 7 дня о. Павел переехал на жительство на свою родину и место своего долгого священнического служения – в село Новую Чиглу, где и скончался.
Покойный вел жизнь строго воздержную и был известен своим пасомым как пастырь учительный. Каждый праздник, за самыми редкими исключениями, он проповедовал слово Божие с церковной кафедры. Но не с этой собственно стороны его учительство осталось памятно прихожанам. Паства о. Павла с любовью помнит его как доброго, любящего наставника и собеседника во всякое время и на всяком месте. Наставлял он при совершении треб, при посещении домов прихожан, при случайных встречах с кем-либо из них. В одном месте он являлся кротким любящим наставником, в другом – строгим обличителем, а в третьем – в кругу самых юных своих пасомых – детей всех возрастов нежным отцом-собеседником. Трогательна была картина в последнем случае. Это большей частью бывало во время переписки душ. В том приходе, где служил о. Павел – в Новой Чигле – переписка душ обыкновенно производится с половины августа, время, когда дома почти одни старики, старухи да дети. В это-то время о. Павел, посещая прихожан, между прочим, вступал в беседу и с детьми, собирая их для этого группами в нескольких домах. Здесь покойный обучал их креститься, читать молитвы, передавал им в самой краткой форме некоторые библейские истории, а иногда рассказы из Русской церковной истории, или из жизни святых. Беседа велась так просто, наставник держал себя так кротко, нежно, любовно по отношению к своим маленьким слушателям, что каждый их них свободно обращался к дорогому батюшке со своими недоуменными вопросами и всегда получал ясное, простое разъяснение.
Любил о. Павел вступать в беседу и с взрослыми прихожанами, в какое бы время и по какому бы делу ни пришлось ему бывать в их домах. Особенно продолжительна бывала беседа покойного в тех домах, где он видел какие-нибудь «неурядицы». Здесь беседа о. Павла растворялась то любовью, то суровой строгостью, а иногда и слезами.
За утешением в слове пасомые о. Павла часто приходили к нему и в дом. Пишущему эти строки, как лицу близкому к почившему, очень часто приходилось слышать эти наставления и утешения, и я всегда приятно поражался, ибо видел пред собою проповедника импровизатора, слышал слово, подлинно, импровизованное… И какое слово!.. Какая простота и стройность речи, какая помазанность и убедительность! Мне всегда казалось, что почтенный пастырь-проповедник почти на память знал жития Святых, Св. Библию, прекрасно знаком с творениями Святых отцов и с трудами лучших современных проповедников: так легко, так свободно он пользовался в нужный момент примерами из жизни святых, текстом Священного Писания и словами св. отцов и современных церковных витий* в подтверждение излагаемых им мыслей. Но, несмотря на такую, так сказать, врожденную способность к слову импровизованному, отец Павел почему-то никогда не решался выходить на церковную кафедру без ранее выбранного или написанного им поучения.
Если теперь с кем-либо из его прихожан приходится завести разговор о почившем о. Павле, непременно, между прочим, слышишь и это: «большой наставник», «хороший учитель» – дай Бог ему царство небесное»…
Таким же учителем был о. Павел и по отношению к другой части своих прихожан, так называемой у нас в Чигле, интеллигенции. Но что с любовью и благодарностью выслушивал простой мужичок, то не всегда и не каждому из «интеллигентов» наших приходилось по вкусу. Поэтому о. Павел в этой части своих прихожан был не так популярен. Конечно, лучшие из них с любовью относились к батюшке, видя в нем пастыря, ревновавшего о славе Божией, учителя, в своих наставлениях и обличениях не взиравшего на лица. Но многим гордость человеческая мешала с любовью внимать умом и сердцем словам своего пастыря… И если случалось о. Павлу быть где-нибудь в собрании этой части прихожан, все чувствовали себя как-то неловко. Бывал ли он на поминальном обеде, или «на крестинах», или еще при каком ином событии в жизни этих прихожан – здесь праздных речей не слышно, курить или выпить редко кто решался, и только с уходом батюшки чувствовалось развязнее…
Желателен ли этот тип батюшки, в присутствии которого можно и упиться и повести какую-нибудь пустую, бессодержательную беседу, которую не прочь поддержать и сам батюшка, от поры, до времени покрывая своим смехом голоса всех присутствующих, – пусть судит каждый по своей совести.
Таков же, как пастырь, о. Павел был и как семьянин. И в семье он был отцом учительным, не упускавшим ни одного случая без религиозно-нравственного наставления и вразумления. От всех членов семьи он требовал строгого, неукоснительного исполнения обрядов Православной Церкви и добрых благочестивых обычаев своей семьи. Но в этом требовательном главе семейства жена и дети видели человека с сердцем нежным, мягким и уступчивым, не способным карать за какие-либо промахи и ошибки. Почему его голос в семье иногда был гласом вопиющего в пустыне и, к глубокому прискорбию, не всегда и не всеми членами семьи его религиозно нравственные, глубоко назидательные уроки проводились в жизнь. Ах! Как скорбел он об этом!..
И в последние дни своей жизни почивший был тем же учительным иереем. Мы, близкие ему лица – его жена и дети, все время продолжительной болезни окружавшие его постель, не слыхали от него ни одной жалобы на свои немощи, ни одного вздоха. Но, зато, сколько поучительного слышали мы!.. Здесь он, приближаясь к вечности, говорил и о христианском крестоношении, о любви и безграничном милосердии Господа к человеку грешнику, о том, как много мы прогневляем Господа грехами, как много помогает нам в деле нашего спасения исповедь, принятия тела и крови Христовых и молитвы Св. Церкви. Много говорил и о взаимной христианской любви. «Молитесь обо мне; любите друг друга; молитесь, чтобы Господь помог вам любить друг друга и ваших знакомых». Эти слова не сходили с уст о. Павла почти до самого последнего дня… Между тем силы слабели и слабели. За день до смерти о. Павел попросил прочитать ему «Канон молебный на исход души», что и было мною исполнено. После этого он попросил каждого из нас подойти к нему. Не имея возможности осенить каждого крестным знамением, он, хотя едва слышно, но все еще ясно говорил: «Благословляю и прошу: молитесь обо мне, любите друг друга, непрестанно молитесь, друг друга тяготы носите»… Это происходило часов в шесть вечера, а часа через два о. Павел лишился языка и сознания, которые и не возвращались к нему до самой смерти, последовавшей на другой день в восемь часов вечера.
В течение болезни над почившем было совершено Елеосвящение и несколько раз был он исповедан и приобщен Св. Таин.
Все время, пока тело почившего было в доме, читали Евангелие по очереди три дьякона: Покровской церкви – Алексей Андреев Бурмистров и заштатный дьякон Григорий Покровский и Вознесенской церкви – Василий Патрицкий.
Погребение было совершено 15 июня четырьмя священниками: о. Ильей Донецким, о. Михаилом Калинниковым, о. Владимиром Левашовым и о. Николаем Часовниковым.
Все время, пока покойный лежал в доме и в церкви во время литургии и погребения, бывшие его прихожане подходили прощаться со своим любимым батюшкой, многие плакали.
Да упокоит Господь в царстве небесном душу почившего иерея Павла, доброго делателя на ниве Христовой!..
Священник Вл. Левашов.
Воронежские епархиальные ведомости. 1899. №18 неоф. 15 сентября. С.739-744.
Комментарии и примечания:
* Вития - оратор, красноречивый человек.
Дополнительные сведения о чигольском роде Иларионовых содержатся в «Воронежских епархиальных ведомостях»:
Павел Иларионов – уроженец нашего села, средний сын дьячка Покровской церкви села Новая Чигла Василия Филипповича Иларионова, служившего в Новой Чигле с 1820 по 1853 год. Василий известен под этой фамилией с 1822 года. Мать Павла Анна Васильевна (1796-?) – дочь священника Василия Севастьяновича Карпова и вдова чигольского священника Стефана Сланского (ум. 1814). После смерти Сланского в 1814 году В. С. Карпов приехал в Новую Чиглу служить священником и прослужил в селе до 1825 года.
В 1851 году Павел Иларионов окончил Воронежскую духовную семинарию. Два его брата, Иван и Петр, тоже окончили Воронежскую духовную семинарию: Иван в 1843 году, а Петр в 1861 году, уже после смерти отца. Братья в Новой Чигле не служили.
С 23 сентября 1861 года по май 1895 год – о. Павел Иларионов священник в Покровской церкви села Новая Чигла, с 1877 года – настоятель храма. Начиная с 1868 года принимал особенно деятельное и живое участие в украшении Покровского храма.
По данным клировой ведомости 1911 года у священника Павла Иларионова и его жены Александры Ивановны было трое детей: «Мария – в замужестве, 48 лет; Наталия (Левашова) – замужем за священником, 43 года; Сергей – женат, 39 лет, живет в своем доме на подцерковной земле».
На дочери о. Павла Иларионова Наталье был женат священник Владимир Левашов, который был перемещен по прошению на место тестя в Новую Чиглу из хутора Патокина Бобровского уезда в 1895 году. А о. Павел по прошению из-за слабости здоровья переехал на место зятя в небольшой приход Симеоновской церкви хутора Патокина.
Публикация, комментарии и примечания Наталии Мусиенко.
Публикуемый ниже некролог из «Воронежских епархиальных ведомостей» за 1899 год посвящен священнику Покровской церкви села Новая Чигла Павлу Васильевичу Иларионову (06. 01. 1829-13.06. 1899), прослужившему в нашем селе более 30 лет: с 23 сентября 1861 года по май 1895 год. Некролог написан священником той же церкви о. Владимиром Левашовым, который являлся зятем о. Павлу.
В. Левашов нашел добрые слова о своем тесте, видя в нем образец истинного пастыря. Современному читателю будет небезынтересно узнать, как в прошлом священники силой своего слова вели людей к вере и укрепляли их дух в ней.
Некролог
Заштатный священник Павел Васильевич Иларионов
13 июня в 8 часов вечера после продолжительной болезни скончался на 71 году жизни заштатный священник Павел Васильевич Иларионов. Разбитый параличом, он пролежал в постели с 21 февраля сего года.О. Павел родился в 1829 году января 6 дня; окончил курс в Воронежской духовной семинарии в 1851 году со званием студента; 1855 года марта 24 дня Преосвященным Иосифом рукоположен во священника к Богословской церкви села Солонецкого Коротоякского уезда; 1856 года января 18 дня перемещен к Троицкой церкви сл. Александровки Острогожского уезда; 1861 года сентября 23 дня перемещен к Покровской церкви села Новой Чиглы Бобровского уезда, где прослужил до мая 1895 года, а в этом 1895 году в мае он по прошению за слабостью здоровья был перемещен в небольшой приход – хутор Патокин Бобровского уезда к Симеоновской церкви, на его же место перемещен священник Симеоновской церкви х. Патокина зять о. Павла. Почивший имел все награды до наперсного от Св. Синода выдаваемого креста включительно. По выходе за штат в 1898 году октября 7 дня о. Павел переехал на жительство на свою родину и место своего долгого священнического служения – в село Новую Чиглу, где и скончался.
Покойный вел жизнь строго воздержную и был известен своим пасомым как пастырь учительный. Каждый праздник, за самыми редкими исключениями, он проповедовал слово Божие с церковной кафедры. Но не с этой собственно стороны его учительство осталось памятно прихожанам. Паства о. Павла с любовью помнит его как доброго, любящего наставника и собеседника во всякое время и на всяком месте. Наставлял он при совершении треб, при посещении домов прихожан, при случайных встречах с кем-либо из них. В одном месте он являлся кротким любящим наставником, в другом – строгим обличителем, а в третьем – в кругу самых юных своих пасомых – детей всех возрастов нежным отцом-собеседником. Трогательна была картина в последнем случае. Это большей частью бывало во время переписки душ. В том приходе, где служил о. Павел – в Новой Чигле – переписка душ обыкновенно производится с половины августа, время, когда дома почти одни старики, старухи да дети. В это-то время о. Павел, посещая прихожан, между прочим, вступал в беседу и с детьми, собирая их для этого группами в нескольких домах. Здесь покойный обучал их креститься, читать молитвы, передавал им в самой краткой форме некоторые библейские истории, а иногда рассказы из Русской церковной истории, или из жизни святых. Беседа велась так просто, наставник держал себя так кротко, нежно, любовно по отношению к своим маленьким слушателям, что каждый их них свободно обращался к дорогому батюшке со своими недоуменными вопросами и всегда получал ясное, простое разъяснение.
Любил о. Павел вступать в беседу и с взрослыми прихожанами, в какое бы время и по какому бы делу ни пришлось ему бывать в их домах. Особенно продолжительна бывала беседа покойного в тех домах, где он видел какие-нибудь «неурядицы». Здесь беседа о. Павла растворялась то любовью, то суровой строгостью, а иногда и слезами.
За утешением в слове пасомые о. Павла часто приходили к нему и в дом. Пишущему эти строки, как лицу близкому к почившему, очень часто приходилось слышать эти наставления и утешения, и я всегда приятно поражался, ибо видел пред собою проповедника импровизатора, слышал слово, подлинно, импровизованное… И какое слово!.. Какая простота и стройность речи, какая помазанность и убедительность! Мне всегда казалось, что почтенный пастырь-проповедник почти на память знал жития Святых, Св. Библию, прекрасно знаком с творениями Святых отцов и с трудами лучших современных проповедников: так легко, так свободно он пользовался в нужный момент примерами из жизни святых, текстом Священного Писания и словами св. отцов и современных церковных витий* в подтверждение излагаемых им мыслей. Но, несмотря на такую, так сказать, врожденную способность к слову импровизованному, отец Павел почему-то никогда не решался выходить на церковную кафедру без ранее выбранного или написанного им поучения.
Если теперь с кем-либо из его прихожан приходится завести разговор о почившем о. Павле, непременно, между прочим, слышишь и это: «большой наставник», «хороший учитель» – дай Бог ему царство небесное»…
Таким же учителем был о. Павел и по отношению к другой части своих прихожан, так называемой у нас в Чигле, интеллигенции. Но что с любовью и благодарностью выслушивал простой мужичок, то не всегда и не каждому из «интеллигентов» наших приходилось по вкусу. Поэтому о. Павел в этой части своих прихожан был не так популярен. Конечно, лучшие из них с любовью относились к батюшке, видя в нем пастыря, ревновавшего о славе Божией, учителя, в своих наставлениях и обличениях не взиравшего на лица. Но многим гордость человеческая мешала с любовью внимать умом и сердцем словам своего пастыря… И если случалось о. Павлу быть где-нибудь в собрании этой части прихожан, все чувствовали себя как-то неловко. Бывал ли он на поминальном обеде, или «на крестинах», или еще при каком ином событии в жизни этих прихожан – здесь праздных речей не слышно, курить или выпить редко кто решался, и только с уходом батюшки чувствовалось развязнее…
Желателен ли этот тип батюшки, в присутствии которого можно и упиться и повести какую-нибудь пустую, бессодержательную беседу, которую не прочь поддержать и сам батюшка, от поры, до времени покрывая своим смехом голоса всех присутствующих, – пусть судит каждый по своей совести.
Таков же, как пастырь, о. Павел был и как семьянин. И в семье он был отцом учительным, не упускавшим ни одного случая без религиозно-нравственного наставления и вразумления. От всех членов семьи он требовал строгого, неукоснительного исполнения обрядов Православной Церкви и добрых благочестивых обычаев своей семьи. Но в этом требовательном главе семейства жена и дети видели человека с сердцем нежным, мягким и уступчивым, не способным карать за какие-либо промахи и ошибки. Почему его голос в семье иногда был гласом вопиющего в пустыне и, к глубокому прискорбию, не всегда и не всеми членами семьи его религиозно нравственные, глубоко назидательные уроки проводились в жизнь. Ах! Как скорбел он об этом!..
И в последние дни своей жизни почивший был тем же учительным иереем. Мы, близкие ему лица – его жена и дети, все время продолжительной болезни окружавшие его постель, не слыхали от него ни одной жалобы на свои немощи, ни одного вздоха. Но, зато, сколько поучительного слышали мы!.. Здесь он, приближаясь к вечности, говорил и о христианском крестоношении, о любви и безграничном милосердии Господа к человеку грешнику, о том, как много мы прогневляем Господа грехами, как много помогает нам в деле нашего спасения исповедь, принятия тела и крови Христовых и молитвы Св. Церкви. Много говорил и о взаимной христианской любви. «Молитесь обо мне; любите друг друга; молитесь, чтобы Господь помог вам любить друг друга и ваших знакомых». Эти слова не сходили с уст о. Павла почти до самого последнего дня… Между тем силы слабели и слабели. За день до смерти о. Павел попросил прочитать ему «Канон молебный на исход души», что и было мною исполнено. После этого он попросил каждого из нас подойти к нему. Не имея возможности осенить каждого крестным знамением, он, хотя едва слышно, но все еще ясно говорил: «Благословляю и прошу: молитесь обо мне, любите друг друга, непрестанно молитесь, друг друга тяготы носите»… Это происходило часов в шесть вечера, а часа через два о. Павел лишился языка и сознания, которые и не возвращались к нему до самой смерти, последовавшей на другой день в восемь часов вечера.
В течение болезни над почившем было совершено Елеосвящение и несколько раз был он исповедан и приобщен Св. Таин.
Все время, пока тело почившего было в доме, читали Евангелие по очереди три дьякона: Покровской церкви – Алексей Андреев Бурмистров и заштатный дьякон Григорий Покровский и Вознесенской церкви – Василий Патрицкий.
Погребение было совершено 15 июня четырьмя священниками: о. Ильей Донецким, о. Михаилом Калинниковым, о. Владимиром Левашовым и о. Николаем Часовниковым.
Все время, пока покойный лежал в доме и в церкви во время литургии и погребения, бывшие его прихожане подходили прощаться со своим любимым батюшкой, многие плакали.
Да упокоит Господь в царстве небесном душу почившего иерея Павла, доброго делателя на ниве Христовой!..
Священник Вл. Левашов.
Воронежские епархиальные ведомости. 1899. №18 неоф. 15 сентября. С.739-744.
Комментарии и примечания:
* Вития - оратор, красноречивый человек.
Дополнительные сведения о чигольском роде Иларионовых содержатся в «Воронежских епархиальных ведомостях»:
Павел Иларионов – уроженец нашего села, средний сын дьячка Покровской церкви села Новая Чигла Василия Филипповича Иларионова, служившего в Новой Чигле с 1820 по 1853 год. Василий известен под этой фамилией с 1822 года. Мать Павла Анна Васильевна (1796-?) – дочь священника Василия Севастьяновича Карпова и вдова чигольского священника Стефана Сланского (ум. 1814). После смерти Сланского в 1814 году В. С. Карпов приехал в Новую Чиглу служить священником и прослужил в селе до 1825 года.
В 1851 году Павел Иларионов окончил Воронежскую духовную семинарию. Два его брата, Иван и Петр, тоже окончили Воронежскую духовную семинарию: Иван в 1843 году, а Петр в 1861 году, уже после смерти отца. Братья в Новой Чигле не служили.
С 23 сентября 1861 года по май 1895 год – о. Павел Иларионов священник в Покровской церкви села Новая Чигла, с 1877 года – настоятель храма. Начиная с 1868 года принимал особенно деятельное и живое участие в украшении Покровского храма.
По данным клировой ведомости 1911 года у священника Павла Иларионова и его жены Александры Ивановны было трое детей: «Мария – в замужестве, 48 лет; Наталия (Левашова) – замужем за священником, 43 года; Сергей – женат, 39 лет, живет в своем доме на подцерковной земле».
На дочери о. Павла Иларионова Наталье был женат священник Владимир Левашов, который был перемещен по прошению на место тестя в Новую Чиглу из хутора Патокина Бобровского уезда в 1895 году. А о. Павел по прошению из-за слабости здоровья переехал на место зятя в небольшой приход Симеоновской церкви хутора Патокина.
Публикация, комментарии и примечания Наталии Мусиенко.
 |
С. Д. Милорадович. У исповедника.
|
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Ваше мнение...